| Анекдоты от Костяна |  |
| Главная Анекдоты Хармса Генератор Анекдотов (new!) Форум Наши друзья Анекдотов напиши мне побольше от души! |
|
Коль не хочешь ты заботы, прочитай-ка анекдоты!
Даниил Хармс У Вяземского была квартира окнами на Тверской бульвар. Пушкин очень любил ходить к нему в гости. Придет - и сразу прыг на подоконник, свесится с окна и смотрит. Чай ему тоже на окно подавали. Иной раз там и заночует. Ему даже матрас купили специалный, только он его не признавал. "К чему, - говорит, такие роскоши!" И спихнёт матрас с подоконника. А потом всю ночь вертится, спать не даёт. Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, пришёл к Пушкину и позвонил. Пушкин открыл ему и кричит:"Смотри-ка, Арина Родионовна, я пришёл!" Лермонтов хотел у Пушкина жену увести. На Кавказ. Всё смотрел на неё из-за колонны, смотрел... Вдруг устыдился своих желаний. "Пушкин, - думает, - зеркало русской революции, а я - свинья." Пошёл, встал перед Пушкиным на колени и говорит: - Пушкин, - говорит, - где твой кинжал? Вот грудь моя! Пушкин очень смеялся. Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит: - Стреляй первый ты. - Как ты? Нет я! - Ах, я? Нет, ты! Так и не стали стреляться. Пушкин сидит у себя и думает: "Я гений - ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царство ему небесное, гений! Когда же это кончится.?" Тут всё и кончилось. Лев Толстой очень любил детей. Однажды он шёл по Твер- скому бульвару и увидел идущего впереди Пушкина. Пушкин, как известно ростом был невелик. "Конечно, это уже не ребё- нок, это, скорей, подросток, - подумал Лев Толстой. - Всё равно, дай догоню, и поглажу по головке". И побежал догонять Пуш- кина. Пушкин же, не знавший толстовских намерений, бросился наутёк. Пробегая мимо городового, сей страж порядка был воз- мущён неприличной быстротой в людном месте и бегом устре- мился вслед с целью остановки. Западная пресса потом писала, что в России литераторы подвергаются преследованью со сто- роны властей. Однажды Лермонтов купил яблок, пришёл на Тверской буль- вар и стал угощать присутствующих дам. Все брали и говорили "Мерси". Когда же подошла Наталья Николаевна с сестрой Александриной, от волнения он так задрожал, что яблоко упало к её ногам (Нат. Ник. а не Алекс). Одна из собак схватила яблоко и бросилась бежать. Александрина, конечно, побежала за ней. Они были одни - впервые в жизни (Лермон., конечно с Нат. Ник., а не Алекс. с собачкой). Кстати, она (Алекс.) её не догнала. Однажды Пушкин решил испугать Тургенеева и спрятялся на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день напугать Тургенеева, переоделся Пушкиным и спрятался под дру- гой лавкой. Тут Тургенев идёт. Как они оба выскочат! Лев Толстой очень любил детей. Однажды он играл с ними весь день и проголодался. Пришел к жене. «Сонечка,— говорит,— ангельчик, сделай мне тюрьку». Она возражает: «Левушка, ты же видишь — я «Войну и мир» переписываю». «А-а! — возопил он,— я так и знал, что тебе мой литературный фимиам дороже моего «Я»!» И костыль задрожал в его судорожной руке. Тургенев мало того, что от природы был робок, его еще Пушкин с Гоголем совсем затюкали! Проснется ночью и кричит: «Мама!» Особенно под старость. Пушкин шел по Тверскому бульвару и встретил красивую даму. Подмигнул ей, а она как захохочет! «Не обманывайте,— говорит.— Николай Васильевич! Лучше отдайте три рубля, что давеча в буриме проиграли». Пушкин сразу догадался, в чем дело. «Не отдам,— говорит,— дура!» Показал язык и убежал. Что потом Гоголю было! Лев Толстой очень любил детей, а взрослых терпеть не мог, особенно Герцена. Как увидит, так и бросается с костылем, и все в глаз норовит, в глаз. А тот делает вид, что ничего не замечает, говорит: «О, Толстой! О!» Однажды Гоголь написал роман. Сатирический. Про одного хорошего человека, попавшего в лагерь на Колыму. Начальника лагеря зовут Николай Павлович (намек на царя). И вот он с по- мощью уголовников травит этого хорошего человека и доводит до смерти. Гоголь назвал роман «Герой нашего времени». Подпи- сался: «Пушкин». И отнес Тургеневу, чтобы напечатать в жур- нале. Тургенев был человек робкий. Он прочитал роман и покрылся холодным потом. Решил скорее все отредактировать. И отредак- тировал. Место действия он перенес на Кавказ. Заключенного за- менил офицером. Вместо уголовников у него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их. Николая Павловича он преименовал в Максим Максимыча. Зачеркнул «Пушкин» , а написал «Лермонтов». Поскорее отправил рукопись в редакцию, отер холодный пот и лег спать. Вдруг посреди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль. Название! Название-то он не изменил! Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден. Однажды Пушкин написал письмо Рабиндранату Тагору. «Дорогой далекий друг,— писал он,— я Вас не знаю, и Вы меня не знаете. Очень хотел бы познакомиться. Всего хорошего. Саша». Когда письмо принесли, Тагор предавался самосозерцанию. Так погрузился, хоть режь его. Жена толкала-толкала, письмо подсовывала — не видит. Он. правда, по-русски читать не умел. Так и не познакомились. Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Льву Толстому. Никто не удивился, потому что в это время Ф. М. Достоевский, царство ему небесное.* * Анекдот явно не закончен. Однажды.Ф. М. Достоевскому, царство ему небесное, испол- нилось 150 лет. Он очень обрадовался и устроил день рождения. Пришли к нему все писатели, только почему-то наголо бритые. У одного Гоголя усы нарисованы. Ну, хорошо. Выпили, закусили, поздравили новорожденного, царство ему небесное. Сели играть в винт. Сдал Лев Толстой — у каждого по пять тузов. Что за чёрт! Так не бывает! Сдай-ка, брат Пушкин, лучше ты. «Я? — говорит.— Пожалуйста, сдам!» И сдал. Всем по шесть тузов и по две пиковые дамы. Ну и дела! Сдай-ка ты, брат Гоголь! Гоголь сдал... Ну, знаете... Даже нехо- рошо сказать... Как-то так получилось... Нет, право слово, лучше не надо! Однажды.Ф. М. Достоевский, царство ему небесное, сидел у окна и курил. Докурил и бросил окурок в окно. Под окном у него была керосиновая лавка, и окурок угодил как раз в бидон с керосином. Пламя, конечно — столбом. В одну ночь пол-Петер- бурга сгорело. Ну, посадили его, конечно, Отсидел, вышел. Идет в первый день по Петербургу, навстречу – Петрашевский. Ни- чего ему не сказал, только пожал руку и в глаза посмотрел со значением. Снится однажды Герцену сон. Будто эмигрировал он в Ло- ндон и живётся ему там очень хорошо. Будто купил он собаку бульдожьей породы. До того злющий пёс — сил нет: кого увидит, на того и бросается. И уж если достигнет, вцепится мертвой хваткой — всё, можешь бежать, заказывать панихиду. И вдруг будто он уже не в Лондоне, а в Москве; идет по Тверскому буль- вару, чудовище свое на поводке держит, а навстречу Лев Тол- стой... И надо же, тут на самом интересном месте пришли де- кабристы и разбудили! Однажы у.Ф. М. Достоевского засорилась ноздря. Стал про- дувать — лопнула перепонка в ухе. Заткнул пробкой — оказа- лась велика, череп треснул. Связал верёвочкой — смотрит, рот не открывается. Тут он проснулся в недоумении, царство ему небесное. 1 2 |
 |
|
 | ||||||||||||
 |
 |
